Как ни странно, но слова Эльзы Гиндлер (1885-1961) и ее работа уже почти столетней давности звучат не менее актуально и в день сегодняшний. О ней мало что известно не то что на русском, даже на английском языке, при этом ее прямое или косвенное влияние на андрагогическую, педагогическую и терапевтическую практику в тех областях, где движение является отправной точкой целостного образовательного процесса и/или терапевтического вмешательства трудно переоценить. Многим известны фамилии тех, кого коснулась ее работа: Розен, Бобат, Фельденкрайз, Райх, Шульц, Перлз. На эту тему есть много материалов, но в основном только на немецком языке. Любой желающий может исследовать сохранившееся наследие ее работы в «Фонде Эльзы Гиндлер / Генриха Якоби» в Берлине, материалы которого открыты для всех. Чаще всего можно услышать, что она учила дыханию и расслаблению, но это тот случай, когда упрощение превращается в ложь. Ее работа берет свои истоки от Франсуа Дельсарта и Лео Кофлера и была куда глубже, чем может показаться. Ориентированный в первую очередь на процесс, подход продолжал развиваться на протяжении всей ее плодотворной жизни, не теряя своей основной направленности на сосредоточении, сознавании и памятовании. Все проводимые групповые занятия были живыми лабораториями без заранее намеченного плана, в которых было понимание о том «как», а «что» создавалось уже в процессе самими участниками.
«Благодаря своей работе я все больше и больше прихожу к выводу, что ограничения движений, мышления и самовыражения современного человека не могут быть устранены только физическими упражнениями, и что мы можем обрести непосредственное отношение к реальности только через целостный взгляд на человека.»
Эльза Гиндлер (1945)
От редактора немецкого издания:
Сохранилась только одна печатная работа Эльзы Гиндлер, в которой она в 1926 году представила свою концепцию Гимнастики на большой дюссельдорфской выставке «Здоровье, общественная работа и физические упражнения». В этом докладе она объясняет то, что понимает под «сосредоточением» и «сознанием»; как бдительность и состояние готовности задействуют силы более интенсивным и в то же время щадящим образом, если лабильность и готовность к реагированию ритмически чередуются; как расслабление и напряжение (в отличие от «спазмов») связаны с гравитацией.
Когда Эльза Гиндлер выступала перед почти 3000 (!) участниками съезда «Немецкого гимнастического союза» (в состав которого она входила с момента его основания в 1925—1926 гг.), в зале, по свидетельствам ее студентов, чувствовалось столько страха и вражды, что после лекции последователи Гиндлер вывели ее из лекционного корпуса через черную лестницу «по соображениям безопасности». Эльза Гиндлер поставила под сомнение все, что было целью гимнастических школ того времени с точки зрения «красивых», «правильных» и «искусных» движений. Следует помнить об этой ситуации, потому что для нас многие мысли Эльзы Гиндлер представляются практически очевидными, хотя и сегодня основные ее стремления часто все еще понимаются неправильно.
Мне трудно говорить о Гимнастике, потому что цель моей работы состоит не в научении определенным движениям, а в достижении сосредоточения.
Только с помощью сосредоточения мы можем достичь полноценного функционирования физического аппарата во взаимосвязи с умственной и психической деятельностью. Поэтому мы с первого урока побуждаем наших учеников к тому, чтобы они следовали и проникали в свою работу сознанием.
Всем нам становится все более очевидным, что мы не вполне поспеваем за собственной жизнью — нарушается равновесие физических, психических и умственных сил. В большинстве случаев это нарушение начинается уже в школьные годы. И, если не в школьный период и переходный возраст, то впоследствии семейные отношения, работа, и, возможно, тяжелая судьба приносят трудности, с которыми мы не справляемся.
Мы перестаем формировать свою жизнь чувствуя и думая, мы торопимся и позволяем всем неопределенностям вокруг и внутри нас разрастаться так, что они в неподходящий момент непременно овладевают нами.
Недостаточность преобладает в нас как в целом, так и в частности. Ежедневно происходят одни и те же маленькие, непомерно важные неприятности. Мы просыпаемся неотдохнувшими, слишком поздно встаем, вместо того чтобы спокойно и своевременно заняться личной гигиеной, что наполнило бы нас хорошим самочувствием и бодростью. Недаром мы говорим: «Мне еще надо принять ванну, мне еще надо почистить зубы (выпить кофе, сходить в театр, на вечеринку и т. д.)» вместо: «Я собираюсь почистить зубы». Эти выражения открывают нечто важное: мы делаем все, что в наших силах, чтобы покончить с этим, а затем приходит черед чему-то следующему. Если комнату убирают для того, чтобы только поскорее закончить, то она выглядит иначе, чем комната, которую убирали с помыслами о чистоте. Удивительно, что в последнем случае результат гораздо лучше, несмотря на то, что для него не требуется больше времени. Напротив, мы все больше и больше сокращаем время, затрачиваемое на работу, и значительно повышаем качество результата.
Вместе с тем мы приходим в состояние, которое является более человеческим, потому что когда задача выполняется продуманно, и когда мы довольны собой, мы в сознании. Под сознанием я подразумеваю то, что всегда находится в центре происходящего, реагирует на окружающую среду, способно думать и чувствовать. Я намеренно воздерживаюсь от определения этого сознания как души, психики, разума, чувств, подсознания, индивидуальности или даже тела-души. Для меня маленькое слово «я» соединяет все это в себе. И я всегда советую своим ученикам заменять мои слова, касающиеся называния себя, своими собственными с тем, чтобы не завязывать узел в психике и не философствовать часами о том, что же на самом деле подразумевалось, вместо того чтобы заняться в это время чем-то полезным.
Несомненно, в этом месте кто-то может посчитать несколько самонадеянным стремление приблизиться к описанному выше вопросу с помощью Гимнастики.
И это действительно так! Нам всегда становится неловко, когда эту работу называют Гимнастикой. Большинство людей привыкло относиться к Гимнастике как к определенным упражнениям, поэтому первый вопрос, который нам задают, всегда касается «типовых упражнений». На это мы можем ответить только следующее: дело не в гимнастике, а в разуме, который присутствует и сосредоточен на ситуации.
Как правило, люди думают: «Когда я научусь делать расслабляющие упражнения, я стану расслабленным; если я могу делать дыхательные упражнения, я могу дышать; когда я делаю упражнения на замах, я работаю с замахом; когда я научусь исправлять икс- или о-образные ноги, они выпрямятся». Это не так, и мы постоянно видим неудачи там, где используется этот примитивный подход.
Понятно, что только научением и выполнением этих гимнастических упражнений невозможно достичь единства сознания. Как же нам к нему приблизиться? Просто используя всю нашу разумность и способность чувствовать, чтобы сделать тело послушным инструментом для нашей жизни посредством гимнастических упражнений. Мы следим за тем, чтобы наши ученики не выучивали какое-либо упражнение, а стремимся к тому, чтобы они с помощью этого упражнения расширяли свой интеллект. Когда мы дышим, мы не учимся определенным упражнениям, а пользуемся ими для того, чтобы контролировать легкие, создавать им какие-то препятствия или устранять их. Когда мы обнаруживаем, что плечевой пояс находится не в том положении, чтобы обеспечивать легкость нашей работы, мы не исправляем его положение снаружи. Этим ничего не улучшить, потому что как только человек займется чем-то другим, он забудет о своем плечевом поясе. Конечно, есть люди, которые могут судорожно удерживать его в «правильном» положении, но тогда это и выглядит как спазм.
Обычно мы спрашиваем в начале урока над чем хотят поработать наши ученики. И по началу результат удручающий, или никто ничего не говорит, или кто-то может сказать: «Вы должны убрать мне живот», и т. п. Затем наступает первое потрясение, когда я отвечаю, что я даже не думала убирать кому-то живот, и что человек должен будет сделать это сам.
Предположим, было решено поработать над плечевым поясом. Сначала мы подробно исследуем его на предмет формы и напряжения. Затем с помощью скелета мы определяем как он может наилучшим образом выполнять свои функции, сопоставляем c собой и выясняем, что нам теперь нужно делать. В большинстве случаев, и особенно во время первых занятий, мы работаем с завязанными глазами, и каждый человек сам пытается определить, откуда берется неправильное положение, и что мешает плечевому поясу занять правильное. Так получается, что каждый ученик практикует по-своему, т. е. весь класс работает по-разному, тем не менее сохраняется сосредоточение и тишина, которым позавидовали бы во многих лекционных залах.
Ведущая сразу же замечает, где что-то не так. Она видит, например, как некоторые от большого ума всегда выбирают самое сложное и трудное. Ее задача ясно дать понять, что необходимо каждый раз пробовать достичь цели самым простым и легким образом. В любом случае, на каждом уроке ученики работают с совершенно разными упражнениями и изобретают свои собственные.
Таким образом мы достигаем чего-то очень важного. Ученик начинает чувствовать, что он сам может что-то делать со своим телом. Он неожиданно для самого себя чувствует, что может, если захочет, проработать все тело, так же как и плечевой пояс. Его самоосознание растет. Предмет изучения больше не сбивает его с толку, он воодушевлен. Подобное не может быть достигнуто только упражнениями, какими бы продуманными они ни были.
Вот и все о характере нашей работы. Теперь о средствах. Наши средства — дыхание, расслабление и напряжение. Это слова, которыми вскоре будут злоупотреблять так же, как и всем прекрасным в этом мире. Будучи просто чуждыми словами, они причиняют вред, но наполняясь идеями, они становятся большими посредниками жизни.
Одна из самых деликатных и сложных областей нашей работы — это дыхание. То, что каждое движение может усиливать и углублять дыхание, можно наблюдать у маленьких детей и животных. Однако у взрослых, чьи телесные, психические и ментальные процессы уже не регулируются единством сознания, связь между дыханием и движением нарушается. Практически все мы находимся в такой ситуации. Независимо от того, хотим ли мы что-то сказать, делаем ли какое-то маленькое движение или думаем, да даже в состоянии покоя мы препятствуем дыханию. Просто подумайте, насколько свободно держится шея из туловища большинства животных, и когда у вас будет достаточно времени, сравните собственную шею с ними. Вы обнаружите, что шею втягивает внутрь из середины тела, примерно от диафрагмы. Если наблюдать эту взаимосвязь в течение продолжительного времени, то можно будет заметить, что этот спазм является произвольным, и, отпустив его, внезапно ощутить, что шея может держаться гораздо свободнее. Сужение воздушного потока, которое встречается почти у всех, внезапно исчезает, и вы чувствуете себя свободно. Если вы сможете в любой момент сознательно это воспроизвести, то почувствуете, что любое движение не только не мешает дыханию, но и может все больше и больше его углублять. При этом вы не устаете, а становитесь свежее благодаря этой работе. И теперь мы перенесем это в жизнь: чем больше с нас спрос, тем свежее и эффективнее мы должны становиться.
В действительности, как мы и полагали, жизнь именно такова, и мы из раза в раз убеждаемся, что люди с наивысшей производительностью свежее, чем те, кто ничего не делает. И когда мы наблюдаем за успешными людьми, то часто видим, что они обладают удивительной лабильностью реагирования в постоянно чередующейся активности и пассивности. Они обладают лабильным, то есть функциональным дыханием. Достичь этого нелегко. В любом случае наши ученики то и дело с разочарованием констатируют, что достаточно подумать об одном единственном действии, как тут же чувствуют, как становятся жесткими, как мешают своей производительности. Это настолько привычно для нас, что трудно отказаться от этой нелепости.
В сложных ситуациях, таких как ссора между супругами или неожиданное появление начальника, мы видим, что такая задержка дыхания и спазм в области диафрагмы и живота принимают пугающие масштабы. Дыхание прерывается или учащается, и в ситуации, которая требует нашей наибольшей лабильности, мы безнадежно теряемся. Пожалуй, нам знакомо это состояние как смущение, испуг, подавленность, рассеянность в умственно-психическом плане, а в физическом плане — когда не знаешь куда деть руки и ноги, или как дрожь. Если сознавать то, как устранить это спастическое состояние, т. е. как отпустить себя, то сразу же становишься хозяином ситуации. Дыхание течет свободнее, умственное смятение проходит, и появляется способность действовать.
Понятно, что невозможно начинать с больших движений, если даже малейшие из них вызывают нарушения взаимосвязи между дыханием и движением. Прежде всего необходимо понаблюдать за тем, что мы делаем с дыханием, когда чистим зубы, надеваем носки или едим. Поэтому сначала мы пытаемся пробудить в наших учениках понимание этих процессов, предлагая им попробовать сделать какое-нибудь движение, не мешая дыханию. Это дает столько работы, что, вероятно, можно продолжать до бесконечности. Основной игровой площадкой для этой практики, однако, является не урок (там-то освобождение от скованности дыхания достигается относительно легко и быстро), а сама жизнь. Мы должны обращать внимание на те незначительные моменты в повседневной жизни, которые запускают скованность дыхания, и именно там с ней справляться. Просто памятуя об этом, мы начинаем справляться. И чем чаще мы об этом памятуем и чем больше это становится привычкой, особенно в незначительных ситуациях, которые дают нам больше времени для исследования того, нет ли нарушения в дыхании, тем легче и естественнее становится их устранение. Мы начинаем ощущать благотворное воздействие: как только дыхание освобождается, мы замечаем, что и ригидность сразу же исчезает. Это то, что мы должны испытать и пережить: как в момент, когда мы приводим дыхание к такому послушанию, мы обретаем внутри себя чувство жизни. Более того, скованность дыхания внутренне связана с неправильным физическим напряжением. Мы никогда не сможем добиться физического расслабления, если дыхательная активность не будет полностью освобождена от какой-либо скованности.
Мы должны хорошо согласовать, распознать и прочувствовать связь между дыханием и телесным движением. Итак, к нам приходит понимание, что задачи, предъявляемые нам жизнью, не так уж непреодолимо тяжелы, и без привычного нам перенапряжения и суеты их можно реализовать с меньшими усилиями.
Задержка дыхания при выдохе — одно из распространенных нарушений дыхания; второе очень частое, как противоположность первому, происходит во время вдоха, и проявляется как своего рода всасывание воздуха. Хорошее, ненарушенное дыхание по своей сути является непроизвольным. Но мы также можем сделать его произвольным и тем самым изменить и отвлечь его от естественного течения. Это происходит тогда, когда мы не позволяем выдоху произойти полностью, а также когда не ждем пока вдох будет простимулирован сам по себе с помощью физического импульса.
Чтобы привести дыхание к совершенству, необходимо хорошо проработать четыре фазы дыхания: вдох, состояние покоя, выдох, состояние покоя.
Эти состояния покоя и их сознательное ощущение имеют огромное значение. Паузы или состояние покоя после выдоха не должны быть безжизненными. Они никогда не должны представлять собой задержку дыхания. Напротив, они должны в наибольшей степени походить на паузу, которую мы переживаем в музыке, где она является исполненной жизни подготовкой к тому, что должно последовать. Это восхитительно — чувствовать, как из этой живой паузы начинает высвобождаться вдох: происходит раскрытие в клетках, воздух входит легко и бесшумно, и мы чувствуем себя свежими и подтянутыми.
Но что происходит, если мы не дожидаемся момента раскрытия легких? И когда дожидаемся?
Сразу же после выдоха мы произвольно втягиваем воздух обратно и пытаемся накачать легкие воздухом, прежде чем они сами того востребуют. Это совершенно нецелесообразно. Вскоре мы чувствуем, что ход воздуха в легких затрудняется: в области грудины появляется ощущение плотности, воздух скапливается в больших бронхах, а в малых возникает давление и перекрытие. Воздух не поступает и не может свободно поступать в легкие, потому что маленькие легочные альвеолы еще не открылись. А именно они должны снабжаться кислородом во время дыхания через самые маленькие бронхиолы, ветви, которые тоньше волоса.
Разумеется, попытка проталкивания сквозь них накопившегося воздуха не увенчается успехом. Кроме того, часто бывает так, что альвеолы в то время, когда воздух преждевременно нагнетается, еще не освободились от старого притока воздуха. Когда они это делают, воздушный поток, пытаясь изнутри продвигаться вверх и наружу, сталкивается с воздухом, который закачивается снаружи, так что происходит своего рода нахлест волн, и в результате возникает чувство сжатия, стесненности. Но если мы дожидаемся открытия мельчайших альвеол, то есть позволяем паузе осуществиться во всей полноте, то, как только альвеолы опустошаются, они всасывают воздух. Тогда воздух легко проникает в самые маленькие, тончайшие бронхиолы. Нигде не возникает заторов, и нигде не возникает чувства тяжести или нехватки воздуха. Для вдоха не требуется предпринимать никаких специальных действий. Вот в чем разница между дыханием, которое осуществляется при произвольном втягивании воздуха, и дыханием, которое осуществляется при открытии легких и альвеол. Для телесного движения эта разница очень важна: если совместить движение с произвольным дыханием, с накачкой, оно становится безжизненным, не возникает чувства движения; если совместить движение с открытым дыханием, то оно становится живым.
Для освобождения от спастичности могут быть эффективны только движения, связанные с сознательным и непроизвольным, а точнее с открытым дыханием. Прочие движения с большей вероятностью нарушат взаимодействие дыхания и движения и усилят привычку к чрезмерным неоправданным усилиям. Это дополнительная причина, заставляющая нас тщательно оценивать подобного рода движения. Например, бег, при котором необходима закачка воздуха, кажется нам нецелесообразным, потому что втягивание воздуха не способствует снабжению легких воздухом и не помогает устранить недостаток кислорода, возникающий при беге.
Если мы практикуем бег, то начинаем с коротких промежутков времени, которые позволяют нам бежать с открытым дыханием, и постепенно увеличиваем производительность. Надлежащее насыщение воздухом необходимо и благоприятно для любой деятельности. Только тот, кто понимает, как хорошо снабжать свои легкие воздухом, может отменно плавать и спокойно лежать на воде. При выполнении прыжков результат достигается совсем по-другому, изменяется сама форма прыжка, если заранее подготовится к нему, если «открыться» для него. Это наблюдается и среди животных. Кошка перед прыжком, божья коровка или птица перед взлетом делают себя легче, наполняясь воздухом.
Мы можем постепенно приблизиться к этому, снова и снова изо дня в день наблюдая за собой в повседневной жизни, желательно в самых незначительных ситуациях. Одно только памятование об этом существенно продвинет нас на этом пути. Мы должны просто открыть наше сенсорное восприятие этим явлениям. Мы достигаем лучшего функционирования легких, когда ученик научается реагировать дыханием на небольшие раздражители, и тогда появляется новая задача — включить легкие в работу полностью.
Почти все из нас при дыхании используют лишь малую часть легких. Если эта малая часть функционирует хорошо, как положено, то мы уже можем многого добиться в жизни. Однако в результате нашей работы стало ясно, что мы можем значительно повысить нашу эффективность, если задействуем легкие полностью. И здесь начинается обучение выдоху: он должен происходить без давления, быть податливым, похожим на самый мягкий ветерок и приводить к максимально возможному опустошению легких.
В ходе этих размышлений мы слишком часто использовали слово «спазм», так что нам теперь необходимо остановиться на этой теме подробнее. Я попыталась показать в какой степени спазмы связаны с нарушениями дыхания, а те, в свою очередь, с нарушениями в психике.
Поэтому освобождение или расслабление в значительной степени зависит от того, способны ли мы создавать ясное представление о нем внутри себя и с помощью соответствующих упражнений его воплощать.
Расслабление для нас — это состояние высшей восприимчивости, внутреннее спокойствие, готовность должным образом отвечать на любые раздражители. Известно, что арабы обладают способностью после многочасового похода по пустыне десять минут неподвижно полежав на песке восстановиться за это время настолько, что могут продолжать идти еще несколько часов, и для нас это пример расслабления. Так же известно, что успешные предприниматели часто на мгновение замирают без движения, при этом обращая все сенсорное восприятие внутрь, после чего они внезапно как будто просыпаются и принимают управленческие решения, которые являются абсолютно уникальными. Понятно, что в тот самый момент отсутствия проиcходит расслабление. Это именно то расслабление, которое мы ищем. Его легче всего достичь с помощью ощущения гравитации.
Наши конечности должны научиться понимать и чувствовать гравитацию, каждая клетка в нас должна вновь обрести способность следовать ей. Кто из нас, к примеру, ложится спать по-настоящему расслабленным и в согласии с гравитацией, как спящее животное? Когда мы пробуем почувствовать тяготение везде в теле, в том числе в голове, мы попадем в такое состояние, когда природа делает за нас всю работу: по мере того как мы приводим себя в физически правильное положение, устанавливается правильное дыхание, то есть не произвольное дыхание с большими движениями грудной клетки, а спокойное дыхание. Дыхание незаметно течет туда-сюда, располагая ко сну.
Когда мы стоим, необходимо почувствовать, как отдаем вес земле, килограмм за килограммом, и как в этом процессе наши ноги становятся все легче и легче. Вот парадокс: чем весомее мы становимся, тем легче, спокойнее.
Когда мы сидим, необходимо держать себя в вертикальном положении; сидя ссутулившись, мы нарушаем все внутренние функции. Распрямившись, мы можем почувствовать, как дыхание мгновенно становится спокойнее и приятнее. Кстати, часто можно наблюдать, как уставшие или скучающие люди, чтобы прийти в себя, взбодриться, распрямляются из скрюченного положения. Сидя, мы всегда должны свободно раскачиваться в суставах, с удлиненным животом, распрямленным позвоночником. Когда мы подаемся вперед, то происходит расширение верхней части легких. Это то самое расширение, которое особенно полезно в плавании или ходьбе против ветра.
Самое главное, что нужно помнить: любые исправления извне бесполезны. Все должно быть настолько продумано, настолько прочувствовано, настолько неразрывно связано с множеством жизненных происшествий, чтобы осуществляться в каждый момент совершенно инстинктивно. Приобретенным является не то, что мы можем выполнить по команде, а то, что в неожиданной ситуации случается незамедлительно и без раздумий. Но чтобы зайти так далеко, мы должны принимать во внимание и все то, что не относится к Гимнастике. Мы должны избегать не только неправильных движений, но и неправильных сочетаний в пище, потому что они приводят к неприятным внутренним нарушениям, а также к напряженности, которая опять же подрывает нашу работу над собой. Надлежащий и разумный подход к уходу за кожей — это неотъемлемая часть процесса, например, нанесение на кожу масел, во время которой происходит не только воздействие на кожу, но и ее вчувствование. Точно так же, как каждый должен попытаться понять особую природу своей конституции, чтобы научиться обращению с собой в самом широком смысле.
Теперь несколько слов о напряжении: может показаться, что в нашей работе оно плохо выглядит, но я должна сказать: это только кажется. Правда в том, что только те, кто действительно может расслабиться, могут обладать напряжением. Под этим подразумевается удивительное преобразование энергий: отклик на любой раздражитель, который может увеличиваться или уменьшаться в соответствии с необходимостью. Прежде всего, это включает в себя глубокое чувство силы, непринужденность выполнения — короче говоря, повышенное чувство удовольствия. Напряжение, как мы его понимаем, это возможность преодолевать наибольшее сопротивление с легкостью за счет усиливающегося дыхания. Напряжение для нас прямо противоположно спазмированию. Мы любим работать, но не перерабатывать.
Примечание переводчика:
Нем. название Die Gymnastik des Berufsmenschen. Перевод этого названия как «Гимнастика для работающего человека» или «Гимнастика для занятых людей» (подобно англ. переводу названия — Gymnastic for Busy People) не отразил бы того, что на самом деле имела в виду Гиндлер. Немецкое Beruf — не только «профессия», но и более устаревшее «призвание», имеющее исторически религиозную коннотацию. Berufsmensch переводится в немецко-русских словарях как «сухой, черствый человек, думающий только о работе», «службист». Хочется предположить, что, вынося этот термин в название своей работы, Гиндлер могла ссылаться на Berufsmensch Макса Вебера, каким он описывал его в своем труде «Протестантская этика и дух капитализма» (1904). Он пессимистически отмечает: «Пуританин хотел быть профессионалом, мы должны быть таковыми (Puritaner wollte Berufsmensch sein, — wir müssen es sein)». В итоге, по его словам, «современные люди свободно отказываются от полноты человеческого существования»; «практически обслуживающие космос машинной экономики, люди ввергаются в этот космос с рождения». Характерны также его метафоры: «люди, запертые в профессии», «стальной панцирь» (больше об этом в статье: Религия и экономика: можем ли мы все еще опираться на Макса Вебера?). Напрашивается параллель с тем, как Гиндлер описывает ситуацию, когда «мы «перестаем чувствовать и думать по жизни», живем со спазмированным дыханием. Вместе с тем, благодаря Гимнастике «мы приходим в более человеческое состояние», возвращаясь, в терминологии Гиндлер, в сознание, или единство сознания, независимо от того, какое действие совершаем. Возможно, именно на это Beruf, истинное призвание, и на этого Berufsmensch, человека, в нем пребывающем, она хочет намекнуть в заглавии текста.
Наташа Голубцова
Источник: Die Gymnastik des Berufsmenschen. Elsa Gindler (1926)
Перевод: Георгий Попов, Наташа Голубцова
Редактура: Т.Т.
Добавить комментарий