close up photo of person playing piano

Совершенствование исполнительских способностей. Йоханан Риверант

Немного исторического контекста. 1977 год, в самом разгаре профессиональный тренинг Фельденкрайза в Сан-Франциско, где Йоханан Риверант ассистирует Моше, а Томас Ханна студент. Это первый из известных текстов Риверанта о методе Фельденкрайза, который был опубликован во втором номере только открытого Томасом Ханной журнала «Somatics». На момент его написания, Йоханан уже 7 лет ассистирует Фельденкрайзу, и похоже только начинает концептуализировать свой опыт, еще нет термина «манипулон» который впервые появляется в его книге «The Feldenkrais Method – Teaching By Handling» в 1983 году, и вместо него звучит менее благозвучное «манипулирование». Возможно, именно негативные коннотации присущие этому понятию и привели к изобретению Риверантом нового термина для обозначения данных процедур.


Физические или интеллектуальные функции человека могут по разным критериям расцениваться как нарушенные. Существуют очевидные случаи, требующие медицинского вмешательства, которое может облегчить данное состояние, вылечить его или исцелить. Но совершенно обособленно от таких случаев можно выделить множество ситуаций, когда «здоровые» в целом люди при соотнесении с определенными стандартами исполнения, функционируют явно ниже присущих им возможностей.

На примере типичного случая я хочу проиллюстрировать как метод функциональной интеграции Фельденкрайза может помочь в совершенствовании общего качества функционирования человека. Это также послужит введением в теорию и практику метода.

Я хочу сосредоточиться на случае человека, у которого была очевидная потребность в совершенствовании исполнения определенных функций — как это часто бывает у спортсменов, музыкантов, актеров, танцоров и других исполнителей.

Чаще всего такие люди пытаются совершенствовать свои результаты, прилагая больше стараний, стремясь к лучшему, увеличивая усилия, используя «силу воли» или повторяя упражнения, все это в надежде, что результаты, в конце концов, возникнут во время реального выступления или состязания.

Важно сознавать философские предпосылки, присущие западной культуре и образовательной практике, лежащие в основе столь распространенной установки. Мы слышим, как преподаватели говорят: «Подражайте образцу. Будьте серьезны, и старайтесь изо всех сил. Тренируйте силу воли и выносливость. Снова и снова прибегайте к тренировкам — иначе потерпите неудачу». Похоже что в основе религиозных постулатов, заложено следующее: «Ты грешник и заслужишь свое воздаяние только тяжким бременем; твое неизбежное наказание состоит в том, что вся твоя жизнь будет непрерывным экзаменационным процессом, требующим от тебя постоянного самопожертвования».

Несмотря на распространенность этой точки зрения, результат такого мышления обычно удручающий: очень немногие люди добиваются успеха в совершенствовании своих общих способностей только путем упорного приложения усилий. Причин такой неудачи несколько:

  1. С функциональной точки зрения, простое повторение подразумевает прохождение снова и снова одного и того же хорошо известного паттерна. Совершенствование, однако, предполагает нечто совершенно иное — изменение паттернов функционирования.
  2. Сознательное изменение паттерна неизбежно означает научение: различать и отличать несколько возможных паттернов движения или действия, тонко чувствовать небольшие различия и детали, уметь выбирать и действовать в соответствии с этими различными возможностями.
  3. Чтобы различить мельчайшие отличия в мышечных паттернах, необходимо уменьшить общее проприоцептивное сенсорное возбуждение — мышечное усилие должно быть сведено к минимуму. Это соответствует известному в физиологии закону Вебера-Фехнера, который гласит, что порог чувствительности к изменениям в сенсорном возбуждении составляет определенную долю от общего возбуждения, которое уже присутствует.
    Например, если бы я держал в руках десятикилограммовую гирю, я бы не почувствовал никаких изменений, если бы кто-то добавил 250 граммов (одну сороковую) к тому, что я держу. Но если бы я держал только пять килограммов, я бы, конечно, почувствовал изменение веса на 250 грамм. Точно так же повышенный мышечный тонус, провоцируемый усилием воли при повторении действия до утомления, уничтожает возможность различать небольшие изменения в мышечных паттернах, тем самым подрывая процесс научения.
  4. Использование силы воли (усилия) подразумевает, с психологической точки зрения, сопоставление своего нынешнего уровня исполнения с еще не достигнутой идеальной целью. Очевидно, что повторение одного и того же паттерна означает, что последующие повторения обещают незначительное усовершенствование. Поэтому человек разочаровывается, и это разочарование в сочетании с усиливающимся ожиданием неудачи может легко привести к состоянию тревожности. Телесный компонент синдрома тревожности был впервые должным образом описан в книге «Тело и зрелое поведение». По сути, тревожность включает в себя торможение мышц-разгибателей и чрезмерную активацию мышц-сгибателей. Легко представить, что может означать такое ограниченное состояние движения для бегуна на длинные дистанции или для пианиста.
  5. С неврологической точки зрения, повторение определенного паттерна движения создает хорошо проторенный путь, по которому эфферентные импульсы могут проходить через соответствующие синапсы. Такое повторение снижает вероятность возникновения альтернативных паттернов; один единственный паттерн становится навязчивым, и поэтому в контексте определенной деятельности не остается никаких других возможностей.

Этот анализ приводит к очевидному выводу. Если мы хотим помочь человеку, оказавшемуся в подобном затруднительном положении, требуется осуществить следующее: необходимо научить его снижать общий мышечный тонус (возможно, в основном в сгибателях), чтобы он мог ощущать альтернативные паттерны движения. Тогда он сможет выбирать наиболее подходящие паттерны, одновременно понимая, что происходит. Это обеспечивает увеличение сознавания и способности к научению, благодаря уменьшению усилий и повышению эффективности.

Но как этого можно достичь? Для того чтобы хотя бы частично описать техническую сторону метода Фельденкрайза и некоторые мысли, лежащие в его основе, я приведу случай с пианисткой, описав своеобразную, свойственную ей манеру сидеть за пианино и играть, а также метод функциональной интеграции, который позволил ей усовершенствовать общие двигательные способности. Здесь будут описаны некоторые манипуляционные процедуры, проведенные во время четырех получасовых сеансов.

Семнадцатилетняя М. Дж., студентка консерватории по классу фортепиано, уже выступала на студенческих концертах. Преподаватели советовали ей больше работать над ловкостью пальцев, скоростью и атакой. В течение нескольких предыдущих месяцев у нее начались боли в правом запястье и предплечье. Боль возникала при игре на фортепиано и во время письма. Еще до этого она начала ощущать дискомфорт и периодическую боль в шее, и у нее была склонность к одышке.

Врач, к которому она обратилась, рекомендовал ей на время прекратить игру на фортепиано и постараться как можно больше отдыхать. Узнав об этом, ее учитель фортепиано предложил ей попробовать метод функциональной интеграции Фельденкрайза.

Когда я впервые увидел ее, мое первое впечатление было следующим: плечи отведены назад и вверх, голова почти не двигается, и туловище тоже; грудина вдавлена, а нижние грудные позвонки и соответствующие ребра выступают назад. В положении сидя ее тазобедренные суставы сгибались под тупым углом, так что таз отклонялся назад. В поясничном отделе отсутствовал лордоз, а мышцы живота были напряжены.

В первую очередь я проверил некоторые основные функции нейромоторной системы, три из которых заслуживают особого упоминания:

1. Функционирование позвоночного столба. Казалось, что ее позвоночный столб функционирует как почти негнущаяся палка, соединяющая таз с головой. Из-за этого движения ее тела в основном заключались в перемещении конечностей относительно туловища; не было никаких движений, изменяющих расстояние и пространственные отношения между плечевым поясом и тазом.

Особые позы и движения, связанные с индивидуальным паттерном двигательных функций, составляют образ Я, которым обладает каждый человек. В случае М. Дж. это было что-то вроде образа таракана. Этот образ должен был трансформироваться в «образ кошки», чтобы она поняла и использовала позвоночный столб как упруго соединенный ряд отдельных позвонков, который не только позволяет, но и требует участия подвижных частей туловища и головы во время движений конечностей.

В случае М. Дж. туловище было жестким, потому что одновременно и непрерывно активировались разгибатели и сгибатели таза (мышцы спины и живота). Это резко контрастировало с нормальной и желательной взаимной схемой попеременного использования мышц-антагонистов. Это состояние проявлялось без какого-либо сознавания с ее стороны.

Следует еще раз упомянуть тот факт, что активация мышцы-агониста оказывает тормозящее действие на антагонист, и наоборот. Нейронный механизм, лежащий в основе этих функций, является экстракортикальным и может быть также нарушен, как показывают примеры гипертонуса или спастичности.

2. Функционирование лопаток. Лопатки не только были почти неподвижны при движениях рук, но и она сама имела лишь крайне смутное представление об их расположении и возможностях движения. Когда я прикоснулся к нижней части правой лопатки, она спросила: «А что это за твердая выпуклость у меня над ребрами? Обычно там болезненно, а иногда очень больно».

Имелось три пары мышц-антагонистов, каждая из которых демонстрировала нарушение действия собственного чередующегося рефлекса, как уже упоминалось ранее: мышцы, двигающие лопатку вверх и вниз, мышцы, двигающиеся внутрь и наружу, и мышцы ротаторы вокруг плечевого сустава. Мышца поднимающая лопатку была особенно напряжена и болезненна при пальпации. Очевидно, что такое положение дел не могло не препятствовать свободному движению рук. Поскольку диапазон движений был ограничен, ей автоматически приходилось прилагать больше усилий, чтобы преодолеть сопротивление мышц, удерживающих лопатки.

С функциональной точки зрения связь между этими двумя фактами можно четко проследить в недифференцированных движениях жесткого туловища вместе с плечами и лопатками. Активация разгибателей спины: широчайшей и задней зубчатой мышц была одновременной, а не синергичной и соответственно они препятствовали работе друг друга. Возможность дифференцированного движения этих разобщенных мышц просто не входила в то, что Карл Прибрам назвал «образом достижения».

3. Функционирование грудной клетки. Основные паттерны движения, требующие участия ребер, — это дыхание, а также сгибание и скручивание туловища. Движения сгибания и скручивания туловища М. Дж. были подавлены, и, поскольку крупные мышцы вокруг ребер постоянно «держали» туловище, у ребер было мало шансов участвовать в дыхании. Самой поразительной деталью было то, что мышцы живота, особенно с правой стороны, были напряжены, фиксируя плавающие ребра на определенном расстоянии от таза.

Хотя конкретная последовательность манипуляций слишком сложна, чтобы описывать ее здесь, основные процедуры, выполненные на этих занятиях, хорошо проиллюстрируют две цели функциональной интеграции.

Первая цель — научить центральную нервную систему высвобождать несознаваемый излишний мышечный тонус. Для этого преподаватель принимает на себя усилия, производимые этими мышцами.

К примеру, когда она лежала на левом боку, удобно подогнув колени, я удерживал ее правый локоть в вертикальном положении над плечевым суставом, а другой рукой толкал правую лопатку вниз из подмышки, чтобы она скользила по ребрам в направлении позвоночного столба. Взяв на себя усилие ромбовидной мышцы, задней зубчатой мышцы и широчайшей мышцы спины, я смог добиться реакции «отпускания». После чего мышцы-антагонисты (передняя зубчатая мышца и грудная мышца) могли потянуть назад, преодолевая исходное положение лопатки. После этого можно было легко опустить локоть в направлении головы, при этом вместе с движением плавно поднимался нижний угол лопатки.

Этот ответ возникает в моторной коре головного мозга: Она стала сознавать изменения и постепенно, с экономией усилий, начала выполнять движение самостоятельно. После нескольких повторений она начала переживать это как сознательное, целенаправленное движение, что означало, что теперь она научилась использовать руку более функционально интегрированным образом.

Следует также отметить, что во время этих манипуляций в мышцах-антагонистах вызывался миотатический рефлекс (рефлекс растяжения), что само по себе помогало лопатке отойти от позвоночника.

Аналогичный ответ был получен, когда она лежала на животе. Я взял на себя работу разгибателей позвоночника, сблизив места их начала и прикрепления друг с другом. Для этого с каждой стороны, соответственно, я положил ладонь одной руки на таз, а другой — на средние ребра, там, где они немного выступают и где мышцы разгибатели напряжены и похожи на веревки. В этом положении я сдвигал руки друг к другу, удерживая ребра и таз в такой проксимальной позиции.

Через некоторое время я начал ощущать нарастающее сопротивление, что означало, что вспомогательные мышцы-разгибатели перестали работать, что позволило мышцам живота начать активизироваться в противовес этому положению. Сразу же после этого ответа я отпустил, и, не сдерживаемые вышележащими мышцами спины ребра внезапно воспряли, а М. Дж. сделала спонтанный глубокий вдох.

Затем, когда она лежала на спине, я использовал вновь обретенную свободу мышц спины, слегка приподнимая плечевой пояс (подталкивая лопатки снизу вверх или осторожно приподнимая седьмой шейный позвонок). Таким образом, я брал на себя часть усилий мышц живота, приближая начало и прикрепление мышц друг к другу. Как только мышцы живота расслабились и перестали помогать поднимать плечи, я почувствовал, как увеличился вес плеч в моих руках. В этот момент случилось очевидное: освободив нижние ребра, М. Дж. снова спонтанно сделала глубокий вдох. Таким образом, центральная нервная система подтверждает, что изменившийся двигательный паттерн воспринимается как безопасный и удобный.

Вторая цель функциональной интеграции — научить центральную нервную систему использовать структуру скелета в качестве основного пути реализации больших усилий, оставляя мышцам свободу направлять движения в нужном направлении и в требуемой степени.

Это означает, что, например, при стоянии или сидении мы должны полагаться на скелет, который удерживает нас в вертикальном положении, прилагая лишь минимальные мышечные усилия. Благодаря этому становится доступно больше мышц для выполнения произвольных движений.

Когда человек толкает или наносит удар рукой, запястье, локоть и даже плечо должны разогнуться так, чтобы основная работа приходилась на крупные мышцы туловища. Таким образом, большая часть силы проходит через кости рук, которые могут легко поддерживать и передавать эту силу. Поскольку разгибатель локтя слабее, он не может эффективно выдерживать и передавать силу, которую должны разделять различные мышцы пропорционально их силе.

В данном случае была проведена следующая манипуляция: Когда М. Дж. лежала на спине, согнув колени и поставив стопы на кушетку, я расположил ее голову так, чтобы мягко надавить на нее вниз в направлении таза. Надавливание осуществлялось через позвоночный столб, так чтобы ни в коем случае не возникало ощущения сдвига (скольжения под прямым углом относительно линии надавливания). Сила этой манипуляции проходит в основном перпендикулярно фасеточным суставам позвонков, и, поскольку единственным действием мышц является сокращение, никакие мышечные усилия вдоль позвоночника, сознательные или бессознательные, не могут предотвратить это перпендикулярное движение. Надавив таким образом на голову, а затем начав ритмичное движение надавливания и отпускания, я добился того, что работу мышц туловища взял на себя сам скелет. Согласно уже упомянутому принципу, мышцы туловища были освобождены от их бессознательного и излишнего труда.

Как только ее таз начал раскачиваться в ответ на надавливание, я отпустил голову. Снова произошел глубокий вдох. Когда она села поставив ноги на пол, ее спина приняла желаемое положение: голова была высоко поднята, поясница выгнута дугой без каких-либо усилий со стороны мышц спины, грудина легко поднималась при дыхании, плечи были широкими и легкими, а на лице сияла улыбка.

Результаты были следующими: М. Дж. начала играть на фортепиано с большей эффективностью и уверенностью в себе. Боль в руке полностью утихла, она не чувствовала усталости во время игры, а темпы ее прогрессирования были выше, чем раньше.

Заключение: Я попытался продемонстрировать, как можно помочь человеку сознавать внутренние ограничения, заложенные в его «образе достижения». Эти запреты и их динамика могут быть описаны с нейромоторной точки зрения, с кинестетической точки зрения субъекта (непосредственное сознавание того, какие движения возможны, а какие невозможны) и с функциональной точки зрения. Функциональная линия мышления помогает человеку испытать альтернативные паттерны самоорганизации, тем самым предоставляя свободу выбора и улучшая способность к научению. Этого можно достичь посредством повышения сознавания того, что человек делает.

Источник: Improving the Ability to Perform. Yochanan Rywerant — Somatics, vol. 1, no. 2  (1977)
Перевод: Георгий Попов


Опубликовано

в

от

Комментарии

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *